Общество

Павел Трахтман: Донор должен быть добровольцем

Для многих сентябрь  – время школьных забот. Но есть дети, в планы которых тяжелая болезнь внесла коррективы. О том, в какой месяц доноры меньше всего сдают кровь, как врачам удается выходить из этой ситуации, как стать волонтером-донором и для чего нужны стволовые клетки, читайте в нашем интервью с заведующим отделения трансфузиологии, заготовки и процессинга гемопоэтических стволовых клеток Центра, д.м.н., профессором, врачом-трансфузиологом Павлом Трахтманом

03.09.2019 16:28:08

ФОТОРЕПОРТАЖ

Если правильно кровь заготовить, её можно сохранить в течение 5 суток. Поэтому существуют специальные технологии, которые позволяют обеззараживать кровь | Фото: Мария Ракова

Павел Евгеньевич, у вашего отделения довольно сложное название, чем оно занимается?

Название, действительно, громоздкое и непонятное для человека, далекого от медицины. Но в этом емком названии заключена вся наша работа. Отделение трансфузиологии, заготовки и процессинга гемопоэтических стволовых клеток занимается очень многими вещами, которые в нашей стране, в общем-то, не принято погружать в одно отделение, хотя, с точки зрения логистики и логики происходящих процессов, это правильно.

Во-первых, мы занимаемся трансфузиологией – обеспечением кровью больных Центра. Заготавливаем кровь к допуску, работая только с нашими пациентами, ничего не продаем и не покупаем на стороне. То есть берем кровь у здоровых людей, обследуя их, превращаем эту кровь в годную для переливания нашим пациентам и храним, обеспечивая безопасность и инфекционный контроль. Но это лишь одна часть нашей работы, очень маленькая часть.

Во-вторых, мы занимаемся так называемым иммуногематологическим обследованием пациентов. Определяем их группы крови и антитела, которых существует очень много.

– Четыре?

– Нет, гораздо больше. А, В, АВ и группа ноль – так принято считать. Но хорошо известных групп – 37. Для клиники, для пациентов из них важны 15.

Мы занимаемся обследованием пациентов, подбираем для них наиболее подходящие группы крови. И не только для переливания, но и для пользы их жизни. Это одна часть нашей работы.

Вторая часть – мы занимаемся лечением пациентов. Проводим экстракорпоральные процедуры, которые заключаются в отборе из крови пациента требуемых или, наоборот, ненужных пациенту компонентов и заменяем их на что-то более нужное.

Третья часть работы тесно связана со второй. Мы принимаем доноров стволовых клеток и заготавливаем эти клетки для проведения трансплантаций, доноры других видов клеток дают нам их для клеточной терапии. У нас есть лаборатория, которая занимается процессингом – обработкой стволовых клеток. Ведь, как и кровь, их мало просто заготовить. Необходимо очистить, модифицировать, выделить из них нужные. Это довольно тонкая и сложная работа, существует масса механизмов и технологий, и практически всем этим мы пользуемся.

Четвертая часть нашей работы заключается в долгосрочном хранении не только крови, но и вообще любых материалов, которые к нам поступают из криобанка. В криобанке хранятся многие вещи, в том числе компоненты крови для переливания, стволовые клетки для трансплантации, клетки для клеточной терапии, половые клетки для экстракорпорального оплодотворения пациентов в дальнейшем. Всем этим занимаемся мы. То есть у нас абсолютно обеспечивающее отделение.

Медицина – она как айсберг. Вершина – лечащий врач. И это правильно: он генерирует идеи. Но чтобы они реализовались, нужно еще много чего: лекарства, анализы, служба крови... Лишь тогда врач может вылечить пациента.

Как вы подбираете доноров?

Вопрос рекрутинга доноров очень непрост во всем мире. У нас в Центре есть несколько особенностей, которыми мы очень гордимся. Мы принимаем только доноров-добровольцев. Принципиально ничего им не платим. Донор за деньги в наш центр не попадает. Это сделано по нескольким причинам.

Если человек зарабатывает деньги, сдавая свою кровь, у него есть искушение что-то от нас скрыть. Не обязательно, что это происходит, но соблазн такой есть. Существует много противопоказаний к донорству, которые человек может утаить. В нашей работе многое зависит от честности ответа. И когда донор опрашивается, мы хотим быть уверены, что человек говорит нам правду. Вторая часть вопроса – моральная. Я считаю, что если ты пришел помогать людям, тебе не нужно за это платить.

Как вы понимаете, все это накладывает на нас ряд существенных ограничений, потому что найти донора за деньги, без сомнения, намного легче, чем найти донора-волонтера. Мы довольно много работаем с разными средствами массовой информации, с фондом «Подари жизнь». У нас есть люди, которые специально этим занимаются, чтобы генерировать постоянный приток доноров. Для бесперебойного функционирования нашего отделения ежедневно, пять дней в неделю, к нам должны приходить 60-70 человек. Это много. Сейчас самое сложное время – конец августа, сентябрь, все заняты своими делами, возвращаются из отпусков, пытаются войти в рабочий режим, нужно отправлять детей в школу, студентов ждет учеба...

А какое время самое благодарное?

Перед новогодними праздниками – всем хочется сделать доброе дело.

Что нужно делать человеку, который хочет, но не знает, как попасть к вам в качестве донора-волонтера? Москва большая, и желающих сдать кровь много, а социальная реклама на эту тему отсутствует…

Это отдается на откуп медицинским учреждениям. Но мы в этом деле непрофессионалы и плохо справляемся. Другое дело – студенты разных специальностей, соцсети, сарафанное радио.

Кому хочется помочь, на сайте Центра указано время нашей работы, приезжайте с паспортом, здоровыми. Что нужно человеку для донорства? Желание и не очень большой запас времени. Моя задача номер один – чтобы у пациентов была донорская кровь, и чтобы донор пришел и ушел от нас здоровым. Необходима беседа, осмотр донора, сдача анализов. И только после этого принимается решение – безопасно ли человеку сдать кровь. Если мы можем чем-то навредить, отказываем в донорстве, даже если волонтер очень хочет поделиться своей кровью.

Но человек может не подозревать, что у него в организме засела какая-то инфекция...

Даже те, кто приходит к нам неоднократно, мы все равно обследуем. Для этого существует масса вещей – таблицы, списки стран, где появляются те или иные инфекции. В нашей стране официально, как и во всем мире, обязательно тестирование на три инфекции: ВИЧ, гепатит B, гепатит C. От северного до южного полюсов, куда бы ни пришли сдавать кровь, вы будете обследованы на эти инфекции. У нас дополнительно обследуются доноры на сифилис.

Каждая страна определяет для себя сама, что делать с донорами. Каждая клиника вправе обследовать доноров на дополнительные инфекционные маркеры, если это важно для пациентов. Каждый донор обследуется трижды, любой. Три комплекта анализов. И три раза, тремя разными методами эта кровь будет обследована. Только при условии, что все три результата совпали, эта кровь поступит нашим пациентам.

Есть ли у крови срок хранения?

По-разному: от 24 часов до 3-х лет. Если правильно кровь заготовить, её можно сохранить в течение 5 суток. Поэтому существуют специальные технологии, которые позволяют обеззараживать кровь. В том числе и мы этим занимаемся, но это дорогая технология. Поэтому не можем использовать ее для всех. Существуют пациенты с непонятным диагнозом, дети первого года жизни и т.д. Они практически лишены иммунной системы, и для них мы стараемся делать максимально безопасные компоненты крови.

Сейчас очень многие делают себе татуировки. Считается, что с ними нельзя сдавать кровь, это правда?

Неправда. Можно. Но от момента нанесения татуировки до того, как вы будете допущены к донорству, должно пройти не менее 180 дней. Потому что передачу некоторых инфекций довольно сложно выявить, современное состояние медицинской науки не позволяет их выявить рано. Например, если вы были заражены гепатитом, то анализы этого не покажут.

Для некоторых болезней определены периоды окна, когда человек уже опасен, но он этого сам не знает и врач это узнать не в состоянии. Поэтому татуировка требует срока ожидания в полгода, удаление зуба – месяц, встреча с «женщиной с низкой социальной ответственностью» – год.

На практике бывает, что люди за деньги сдают кровь?

Достаточно часто. У нас в стране с этим стали бороться не так давно — года четыре назад была принята декларация, что мы всё-таки не поддерживаем платное донорство. И их количество снизилось существенно. Но все же, где-то 5% доноров сдают кровь за деньги.

Другое дело, что есть ряд обманок. В Москве, например, все доноры бесплатные. Но порой делается так: вы сдали кровь бесплатно, но за это в качестве вознаграждения станция переливания крови делает вам подарок в размере 12 тысяч рублей. У нас в Центре такого быть просто не может!

Как удается подбирать доноров на стволовые клетки? Это же гораздо сложнее и очень индивидуально.

Этим занимаемся не только мы, существует специальная лаборатория. На самом деле люди друг от друга отличаются не так уж сильно. Если мне память не изменяет, около 10-12 тысяч генов отличает, например, меня от вас из тех 3 миллионов, которые у нас есть.

Трансплантологи выяснили в конце 60-х годов, что для удачной трансплантации донор и реципиент должны совпадать всего лишь по 10 генам. Так называемый комплекс совместимости. Для этого нужно обследовать от 40 до 45 тысяч человек, чтобы найти такую совместимость. Мы занимаемся поиском неродственных доноров. Для этого в мире, в том числе и в России, создается реестр. Есть огромная база, в которую занесены порядка 12 миллионов добровольцев. Это люди, которые сдают стволовые клетки, костный мозг для проведения трансплантации. Мы знаем код гена, забиваем его в мировую сеть – и находится донор, который нам нужен.

Как можно попасть в эту базу, чтобы помочь онкобольным детям в Центре?

Можно приехать в гематологичский центр, где ведется эта национальная база, сдать кровь. И ты уже в базе данных. Если твои стволовые клетки кому-то понадобятся, с тобой свяжутся, спросят, не передумал ли ты. Дальше идет обследование у нас в Центре.

Насколько сложна эта процедура для донора?

Она сложна для врача. А для донора процедура займет порядка четырех часов. И всё. Далее вступает в дело процессинг. Стволовые клетки хранятся максимум 72 часа. Лучше всего их использовать в первые сутки после заготовки. Трансплантация – дело серьезное. Есть лабораторный этап, где мы проверяем – все ли сделали правильно. После этого клетки могут быть подвержены различным обработкам, приводятся в нужный вид. И только потом трансплантируем или замораживаем. В замороженном виде некоторые клетки хранятся с 1956 года.

Было время, когда многие хотели с помощью стволовых клеток омолодиться…

Это бред, конечно. Эту тему искусственно раздули СМИ. В регенеративной медицине есть большой раздел, есть и эстетическая медицина, где стволовые клетки используются эффективно. Но это очень сложные медицинские манипуляции, которые используются не для омоложения вообще, а для регенерации нужных тканей. Из них можно сделать хрящ, кусочек кости, например, кожу можно вырастить, теоретически. Но это не «молодильное яблочко».

Есть заболевания, при которых все это необходимо делать. Но мы сами не до конца понимаем, как это функционирует. И что там из этих клеток под кожей вырастет, каковы будут последствия, не совсем понятно. Я, например, видел несчастных пациентов, которые после такой достаточно кустарной процедуры должны были многократно оперироваться, потому что начался рост хрящевой ткани под кожей.

Мы говорили об айсберге, который венчает лечащий врач. Выходит, ваше отделение – основа этого айсберга?

Наше отделение – это большой пласт невидимой, на первый взгляд, но важнейшей работы. О ней не должен знать пациент, да ему это и не нужно. Но мы являемся кирпичиком в основании большой пирамиды, вершиной которой является лечащий врач, спасающий жизнь больного.