Общество

Алина Гоникман: Благотворительности в России нужны брокеры-интеграторы

Наша сегодняшняя героиня – женщина разносторонняя и во всех смыслах незаурядная, умеющая сочетать, казалось бы, совершенно несочетаемые вещи. Опытный финансист и любящая мать, она точно знает, как улучшить мир, «оптимизировать» благотворительность в России и вытащить на свет из любого подростка спрятанный внутри бриллиант. Алина Гоникман сумела реализовать свои лидерские амбиции и готова поделиться своим опытом с нашими читателями

23.09.2019 10:42:30


					
Алина Гоникман: Благотворительности в России нужны брокеры-интеграторы
Алина Гоникман: Благотворительности в России нужны брокеры-интеграторы Фото: из личного архива Алины Гоникман

Родилась в Запорожье. Окончила Государственную академию управления имени Серго Орджоникидзе, межгосударственную российско-японскую программу подготовки управленческих кадров, программу «Executive MBA» ГУ ВШЭ. Прошла путь от рядового сотрудника до руководителя дополнительного офиса Альфа-банка. В 2004-2009 гг. – председатель правления Экономикс-банка. С 2009 г. – президент компании FinAssist (российский страховой брокер). Много лет профессионально занимается благотворительностью, с 2010 года учредитель и директор БФ « Кимберлит», а с 2015 г. возглавляет Женскую лигу Российского еврейского конгресса.

– Алина Леонидовна, разговор с вами хочется начать вот с какого вопроса. Большой бизнес – вещь в принципе не очень женская. Тем более, для девочки из классической еврейской семьи, где главное для женщины – все-таки дом и дети (так принято считать). Расскажите, каким был ваш путь до генерального директора двух бизнес-компаний?

С одной стороны, безусловно, семья у меня еврейская, которую, к сожалению, довольно серьезно затронул эффект ассимилирования – мы жили на Украине в городе Запорожье. Я знала, гордилась тем, что я еврейка, но в то же время это никаким образом не выпячивалось. Поэтому главный посыл, который я в семье получила – хорошо учиться, получить хорошее образование и понять, что, в принципе, ты можешь сам делать свою жизнь. Никогда не было упора на то, мужчина ты или женщина, ты просто человек, который имеет возможность создать свою судьбу. Так дальше и строилось. Я поступила в институт, у меня была хорошая учеба, красный диплом. В общем-то, обычная история для человека, имеющего цели и понимающего, что важно учиться. Дальше было построение карьеры в банке, интересная работа, касающаяся управления людьми, управление разными по объему отделениями и филиалами. Я шесть лет проработала председателем правления банка. Но я бы сказала, что все это не женская и не мужская работа, просто – ответственная. Для любого человека, нацеленного на результат, невозможно объяснять свои неудачи или удачи лишь тем, что ты женщина. И это никак не связано ни с еврейской, ни с русской культурой. Все это лукавство. Если хочешь быть успешным – всегда найдешь для этого возможности. Учись хорошо, занимайся правильно, выставляй приоритеты. Мир открыт. Особенно, если у тебя хорошие намерения.

Насколько поддерживала вас семья?

Знаете, я вышла замуж в 22 года, как раз когда пошла достаточно активная карьера в «Альфа-Банке». У нас еще не было детей. Как-то при очередном карьерном скачке я спросила мужа, как он к этому относится. Он ответил: послушай, если у тебя это получается, если тебе это нравится, я буду тебя поддерживать. И такого рода договоренность у нас сохраняется до сих пор. Безусловно, за минувшие годы было много ситуаций, когда из-за работы не было ни энергии, ни времени, ни сил думать о семье. В такие моменты бывает сложно. Но включается мудрость, звучат какие-то аргументы в пользу того, что я слишком заигрываюсь. Да и жизненный опыт помогает.

Вы человек незаурядный и творческий. Что, несомненно, накладывает отпечаток и на бизнес. Например, работая в «Альфа-Банке», вы внедряли неслыханные для постперестроечной России вещи. Какими своими идеями вы гордитесь до сих пор?

Наверное, здесь важно сказать, что я очень долгое время возглавляла отделение, где обслуживались VIP-клиенты. Человеческое общение, желание всегда видеть не клиента, а партнёра, сотрудничество с которым должно быть взаимовыгодным – вот это, я думаю, главное в работе. И раз так, самое главное, чем я могу гордиться, – это основа создания нового формата сервиса для VIP-клиентов, которые в определенный момент оказались за бортом. В то время в нашем банке произошла смена парадигмы, мы резко поменяли стандарты обслуживания, появился формат «Альфа-Банк Экспресс». Да, мы стали первыми в России, но не приняли во внимание большую часть VIP-клиентов, которые создавали основу доходов. Про них просто забыли, упустили из виду, вводя новые технологические стандарты. И я на какое-то время буквально своим личным напором настояла на создании отдельного подразделения и формата обслуживания VIP-клиентов. Я смогла достучаться, меня услышали. Больше года возглавляла специальное подразделение, мы стали сооружать на открытых площадках некое подобие VIP- кабинетов с персональными менеджерами и смогли вернуть то, к чему клиент привык. Вот этим я, наверное, могу гордиться. Доверие – это самое главное, особенно в финансовой сфере, когда человек знает, как и с кем общаться. Технология – это важнейший приоритет, но когда есть индивидуальный подход и технология – это намного лучше.

– Какое место в деятельности РЕК занимает Женская лига? Какие цели преследует?

Женской лиге всего 4 года. Российскому еврейскому конгрессу уже более 20 лет. Да, успешный РЕК объединяет ведущих российских меценатов, доноров, способных на что-то влиять и менять жизнь евреев в России. Но внезапно пришло понимание, что женщин, которые были бы такими же меценатами и донорами, в конгрессе просто нет. Этому можно найти свои объяснения, но это исторический факт. Вообще, еврейских женщин, готовых отдавать, участвовать в общем деле, вкладывая свою энергию в виде времени и денег, достаточно. И благодаря тому, что 4 года назад появилась Женская лига, они увидели себе место.

Какое место мы занимаем в РЕК? Думаю, очень важное. Это не фонд, не юридическое лицо – всего-навсего созданный формат подразделения РЕК. Я никогда не строила свою жизнь и свой бизнес по гендерному или национальному признаку. Дружить или нет только потому, что человек еврей – это все равно, что списывать свои неудачи на то, что ты женщина, как я уже говорила вначале. Здесь, в РЕК, женщина себя не идентифицировала, не имела пространства, чтобы найти себя среди меценатов, даже если у нее были такие амбиции. Возможно, слишком сильная мужская энергия была вокруг, а может быть, просто не было в конгрессе человека, который взял бы на себя эту инициативу. Этим человеком и стала я. Достаточно давно, еще до знакомства с РЕК, я была меценатом-благотворителем фонда помощи людям с инвалидностью «Парилис ». А когда познакомилась с РЕК и пришло время искать новую форму осознанной благотворительности, мне показался очень хорошим формат, когда все больше женщин могут себя осознать в подобном качестве, встать рядом и сделать нечто большее.

В ситуации с благотворительностью, особенно на таком уровне, как это сделано в Российском еврейском конгрессе, один плюс один – далеко не два. Я давно в благотворительности и понимаю, что все это можно сделать по-разному. Можно, что называется, на коленке. Но здесь мы технологичны, есть знания, большой опыт и экспертиза, поэтому всё можно сделать максимально эффективно, достичь большего на вложенной энергии.

Сколько женщин-благотворителей сейчас входит в Женскую лигу?

Сейчас нас пятнадцать. С самого начала я предполагала совсем другие цифры. Но оказалось, что не все видят себя на этом месте. Мы не говорили об этом громко, поскольку мне казалось, что женщин, долгое время работающих на высоких постах, осознавших, что пора улучшать мир, готовых тратить на это свои силы и имеющих отношение к еврейству – что таких очень много. Но темп оказался другим, и, по правде говоря, хорошо, что нас пятнадцать. Этого достаточно, чтобы сейчас прожить ситуацию эволюционно.

Для чего все это? Женская лига создана для тех женщин, которые имеют сентимент к еврейству (даже не обязательно евреек) и готовы заниматься улучшением мира. Но не просто придти в штат благотворительного фонда и получать вознаграждение, хотя это тоже важная и достойная работа. Я в своей жизни давно сталкиваюсь с понятием десятины, когда часть своего дохода нужно непременно отдать, помочь кому-то. А с возрастом и опытом в это понятие входит все больше средств, энергии (для меня это деньги и время). Я ищу женщин, которые готовы тратить свое время и деньги. В РЕК приходят именно такие люди. Пока Женская лига как опция нужна для того, чтобы женщина не потерялась, увидела себя. А что будет с этим через пять лет – не знаю, поскольку, честно говоря, создание структур по гендерному признаку мне не нравится. Но у нас и мероприятий исключительно для женщин не так много. В основном это все-таки заседания участниц, чтобы выбрать проекты, которые будем поддерживать, и погрузиться в это. Хотя конечно же есть замечательный проект Завтраки в Музее.

Тогда давайте перейдем к разговору о конкретных проектах?

У меня есть очень интересное наблюдение. Когда четыре года назад ко мне пришли восемь женщин, оказалось, что все они хотят заниматься благотворительностью, но каждая видит это для себя по-своему. Одну интересуют пожилые люди, другую – дети, третью – только образование, кого-то инвалиды... И я поняла, что не надо никого убеждать заниматься вопросом, который человека не волнует. Почему Женская лига и интересна как формат – это некий брокер, женщины имеют возможность выбирать приложение сил, а не ограничиваться узкой специализацией. Например, мне интересно заниматься образованием, людьми с инвалидностью, но создать фонд, заточенный только под это, непросто, в чем я убедилась на своем опыте. Надо создавать структуры с возможностью интегрирования, когда есть возможность выбирать из разных проектов, не ограничивая себя. Таков проект Женская лига и Российский еврейский конгресс.

Проекты к нам приходят совершенно разные, участницы могут приносить то, что нравится им самим. Но нам очень важно найти подрядчика, который будет делать этот проект. Мы все люди, занятые другим бизнесом, и чтобы делать любую работу, нужны просто руки, экспертные и качественные. Поэтому чаще всего женщина приносит проект, который ей важен, и сразу предлагает организацию. Либо у нас есть отработанные формы заявки, где определены те вещи, которые нам интересны. РЕК ведь работает не только на Москву, но и на всю Россию. Раз в квартал мы собираемся, отбираем заявки, которые нас более всего заинтересовали, определяем, кому интереснее курировать данный проект. Есть подрядчик, есть сотрудник Российского еврейского конгресса, но должен быть и донор, который проголосовал за него. Так строятся проекты.

Как бы вы охарактеризовали в целом благотворительность в России?

Знаете, не более чем полгода назад ко мне пришла мысль об этом, поскольку я могу рассматривать эти вещи изнутри. В России благотворительность стала более популярной, чем в 2010 году, когда я только начинала этим заниматься. Вкладываемых денежных средств стало больше. Но, к сожалению, эти средства не намного улучшили ситуацию самих благополучателей. . Такое ощущение, что мы просто «греем улицу». Создается всё больше благотворительных фондов, многое пиарят, но этого мало. Нужны опытные интеграторы со знанием реалий – где что происходит, где переизбыток, где накоплен опыт и т.д. Если создается новая организация, нужны дополнительные касты, чтобы она существовала.

Необходимо именно сегодня обратить внимание доноров, что бессистемная, неосознанная поддержка благотворительности – это просто катастрофическая история. Я же финансист и понимаю такие вещи. Продолжая «топить улицу», мы не добиваемся ничего – выгодоприобретатель не получает больше средств. Иногда даже наоборот – те, кто научился их получать, получит ещё больше. А те, кто не умеет этого делать, не знает, как привлечь правильное лицо, ничего не получит. Это и есть неэффективность. «Улица» от этого теплее не станет. Поэтому в благотворительности обязательно нужно использовать принципы проектности менеджмента, экспертности. Поставить крупным благотворительным фондам задачу создать на их базе централизованные интеграторы. Можно заниматься этим конфессионально, как РЕК. Можно создать несколько конфессиональных или отраслевых организаций, можно выбирать по конечным выгодоприобретателям.

Я – донор, моя задача – чтобы мой рубль дал как можно больший результат для улучшения мира. Точно такие же задачи стоят и перед другими донорами. Поэтому сегодня, возможно, необходимо притормозить процесс создания такого количества НКО и призвать к тому, чтобы они начали объединяться. Несколько раз выйдя на НКО, я поняла, что я для них – конкурент, который пришел сказать, что все они не нужны. Надо создавать интеграторов, брокеров благотворительности, которые трезво понимают, кто хороший подрядчик, кому реально нужна помощь. Тогда это не искажается.

Вот и ответ на ваш вопрос, что у нас с благотворительностью. С одной стороны, осознанность людей, которые готовы тратить часть своих заработков для улучшения мира. Их становится больше. Но теперь нужно, чтобы это не «размазывалось», а стимулировало НКО объединяться между собой и задумываться об уменьшении затрат для достижения результата. Вводить показатель эффективности.

Да, иначе получается, что многие НКО существуют для того, чтобы кормить сотрудников, содержать офисы и т.д.

Совершенно верно, это факт.

– А деятельность лиги – чистая благотворительность, или все-таки бизнес-проект, который может приносить некие дивиденты?

Хочу напомнить, что есть же ещё социальное предпринимательство. Это тоже улучшение мира, но с возможностью зарабатывания прибыли. Если вопрос звучит так, то, конечно, Женская лига ставит своей задачей только благотворительность. Мы можем идти на софинансирование, но не получаем с фонда дивиденды и прибыль.

Создавая в 2010 году свой благотворительный фонд, я понимала, что делаю это не ради выгоды. Но на каждый рубль, вложенный мной как инвестором, учредителем, получать как можно больший коэффициент дохода – тех средств, которые пойдут конечному выгодоприобретателю.

Какие проекты имеют шанс привлечь внимание ваших благотворителей на сегодняшний день? Каким проект должен быть, чтобы ваши коллеги обратили на него внимание?

Он должен иметь хороший охват, быть технологичным, масштабируемым. Хорошо, когда создавая некий пилот успеха, можно взять лучший опыт и транслировать на всю Россию. Такой проект мы однозначно будем поддерживать. Любой регион может придти к нам с такой инициативой, если за ней стоит возможность трансляции на другие регионы. Сегодня есть прекрасная технологическая возможность транслировать это онлайн и быстро донести до выгодоприобретателей.

Это, безусловно, проекты, которые касаются образования. То есть гораздо лучше не предлагать человеку рыбу, а дать в руки удочку. Например, у нас есть такой образовательный проект «12/13», он охватывает группу детей, чей возраст приближается к достижению возраста религиозного совершеннолетия и обозначенного в названии проекта.

Нам важно, чтобы дети, которые приближаются к этому возрасту, которые растут в смешанных семьях, получили помощь в поиске себя, в самоопределении. Любая самоидентификация – это залог на будущее, чем больше основ и базы, тем легче человеку.

– Успешному человеку трудно не воспринимать жизненный путь как некий набор сменяющих друг друга проектов – деловых, социальных, благотворительных, помимо которых есть еще и семья. Какие из них для вас наиболее важны на сегодняшний день и требуют максимальной отдачи? А главное – желания отдавать?

Безусловно, все не так просто. Моему сыну скоро будет тринадцать, это непростой подростковый возраст. Я всегда говорю, что моя мышца быть мамой натренирована хуже, чем быть менеджером и руководителем. Но что важно? Распределение времени. Здорово, что вы сейчас обозначили: семья и всё остальное – это проекты, которые идут в жизни параллельно. Секрет в том, как ты распределяешь себя и свое время между ними. И тут уже вопрос, что важнее для тебя в данный момент времени. Например, в последнее время я большие акценты ставлю на социальную сферу. Есть такая возможность, я так построила свой бизнес, что операционно этим занимаюсь не я. В то же время мне интересно заниматься вопросами психологического подросткового состояния, смотря на своего ребенка и делая другие проекты.

– Расскажите о благотворительном фонде «Кимберлит»? С тех пор, как вы стали его руководителем, он расширил направления деятельности, сменил название. Почему вы решили сосредоточить внимание именно на подростках?

Полтора года назад я возобновила проект «Кимберлит», поскольку не нашла никого, кто занимался бы этой темой. Это помощь в воспитании личности человека через театральную педагогику. Подобных примеров я просто не нашла. Хочу на основе тех успешных опытов, которые у нас есть, создать уроки истории, нравственности, отдать их в школы как технологическую возможность, чтобы педагоги использовали театральные проекты с правильной методикой на примере нескольких тем у себя на уроках. Мне кажется, это может дать очень серьезный толчок – через эмоциональное проживание ребенку легче понять, что нужно делать, а что нет.

Я решила возобновить этот фонд только для того, чтобы найти партнеров, которым понравится это направление, которые откликнутся на идею о возможности повлиять на воспитание подрастающего поколения, чтобы человек вышел во взрослую осознанную жизнь внутренне сформировавшимся. К огромному сожалению, воспитательная роль школы сегодня практически исчезла, везде важны только KPI – показатели эффективности. А кто из этих детей вырастет, почему-то никому не интересно, хотя это фундамент. Когда я училась, вокруг все-таки были комсомолия, пионерия, то есть было вокруг чего строить нравственность. Сейчас ничего этого нет, все стремятся лишь ставить галочки, чтобы дети выигрывали олимпиады. Из ничего вырастает только ничего. вырастет.

У меня сын подросткового возраста и я хорошо знаю изнутри , что происходит в одной из передовых школ столицы. И теперь я могу представить, что творится в более простых школах…

Сейчас в нескольких школах мы создали детские театральные труппы, ставим спектакли, ребята неоднократно показывали их сверстникам. И вокруг этого создаются еще уроки-обсуждения. А дальше я хочу вывести это на такую технологичную форму, чтобы появилась видеоверсия, методологически создавался урок, чтобы педагоги российских школ могли взять его как пособие для детей. Это и качественно заснятое эмоциональное проживание, и рекомендации (мы назвали это методикой малой театральности), как все организовать, усилить эффекты эмоциональности и потом проговорить увиденное с ребятами, чтобы помочь сформировать и закрепить правильные выводы.

– Кимберлит – это ведь горная порода с алмазными вкраплениями. То есть вы пытаетесь, отсекая лишнее, дать «огранку» ребятам, направить их на верный жизненный путь?

Да, мне кажется очень важным помочь детям, создавать такие инструменты, которые могут быть масштабированы. Москва Москвой, но Россия же очень большая. У всех людей есть возможность стать тем, кем они хотят быть. У детей недостаточно опыта и не так много базовых ценностей, которые им приносит современный мир. Принимая участие в серьезных театральных постановках, а это подразумевает нелегкий репетиционный процесс, они существенно меняют отношение к жизни (это факт, мы даже снимали об этом фильм). Они успевают прожить на сцене и понять какие-то, даже очень сложные, вещи. Как в нашем спектакле «Право на жизнь» – о Холокосте, судьбе Януша Корчака и т.д. Безусловно, это сложно. Но им нужно задуматься, а для этого эмоционально прожить. Театр дает им такую возможность. Да, с болью, страданием, зато они запомнят на будущее, что в жизни существуют недопустимые вещи. В общем-то, даже дружить против кого-то в классе – это уже ростки определенных явлений, и если ребенок научится распознавать это и донесет это до своих одноклассников – это и будет прививкой против страшных явлений геноцида и фашизма в будущем.

Нам с вами жить в той стране, которую они будут поддерживать. И мне очень бы хотелось, чтобы создавать новое пришли те люди, которые будут сильны и многогранны. Чтобы количество граней позволило каждому стать настоящим бриллиантом.